Но усадьбе повезло самым чудесным образом, и связано это с гражданином Швейцарии по имени Кристофер Муравьев-Апостол.
Кристофер Муравьев-Апостол.
Во времена перестройки «Российский Фонд Культуры» вел деятельность по возвращению в Россию исторических документов, находящихся за рубежом у разных лиц. Сотни тысяч бесценных исторических реликвий и документов вернулись на российскую землю, большинство из которых были переданы в государственные музеи и архивы.
Раиса Максимовна Горбачёва узнала, что где-то далеко есть прямые потомки Муравьёва-Апостола. Горбачёва приехала к ним и стала убеждать, что Россия уже не та, не советская, что пора вернуть в Россию объекты, документы и так далее. Андрей Муравьев-Апостол (отец Кристофера) был в восторге, и был готов отдать очень много вещей, которые хранились у него— библиотеку и часть семейной коллекции.
Представители фонда культуры даже испугались такой щедрости и предложили: "Давайте мы не будем их забирать, мы организуем вам путешествие, и вы сами всё привезёте. Дайте нам шесть месяцев — провезём вас по всей России и по всем местам, связанным с вашей семьёй".
И вот в том же 1991г, когда закрылся музей декабристов, в Россию из солнечной Бразилии приехали Муравьёвы-Апостолы: братья Алексей, Андрей и сын Андрея, Кристофер.
Немного об этой семье, о том, чьими же потомками они являются. Кристофер-праправнук одной из дочерей Ивана Матвеевича, Екатерины.
Екатерина - дочь от первой жены Анны Семеновны Черноевич.
Сохранился портрет Анны с дочерью Екатериной. Художник Жан Лоран Монье, 1799 год
Ее внук, Владимир Коробьин (дед Кристофера) ходатайствовал перед Государем о передаче ему фамилии "Муравьев-Апостол" в связи с отсутствием у их рода прямых потомков по мужской линии. Ходатайство было удовлетворено. Владимир получил фамилию Муравьев-Апостол и таким образом, сохранил ее для следующих поколений. В революционные годы Владимир был представителем русского Красного Креста в Лондоне, что позволило семье избежать репрессий и обосноваться в Женеве.
Что касается Кристофера, то он родился в Бразилии, где его отец Андрей Муравьев-Апостол встретил Элен Ротшиль, чем отец, хоть и принадлежал к одной из ветвей тех самых Ротшильдов, приехал в Америку без особых средств и сам сделал себе состояние.
Таким образом, Кристофер и появился на свет в Бразилии и именно из этой теплой страны он, его отец и дядя впервые приехали в Россию.
А теперь о той первой поездке в 1991г. Тогда Кристоферу еще не было 30 лет.
Вот что рассказывает он в своих интервью об этом :
"В первый раз я ехал в Москву и думал: да, посмотреть один раз будет суперинтересно, но потом — никогда больше! Мне очень нравилась моя жизнь в Бразилии: это очень позитивная страна, тёплая, солнечная. Я, конечно, знал, что у меня русские корни, но Россия моих предков всё-таки — это не Советский Союз, а к нему я не чувствовал никакой симпатии.
Мы были в Москве, потом посетили Санкт-Петербург, Киев и ещё какую-то заброшенную деревушку в трёх часах езды от Киева, под Миргородом — оттуда наша семья Муравьёвых-Апостолов. Там сохранилось старинное здание, замок, где есть маленький музей, связанный с моей семьёй. Богом забытая деревушка, покосившееся здание, где нас помнят. Там было генеалогическое древо, где было написано даже моё имя — откуда они узнали обо мне, живущем в Бразилии и думать не думавшем о них? Вот там я понял, что я русский".
Усадьбу на Старой Басманной гостям из Бразилии конечно тоже показали. Зрелище было грустное.
"Дом был уже пустой, все экспонаты вывезли, тут был только гардеробщик, но нам сказали, что в ближайшее время тут всё изменится. Тогда никто не знал, что будет завтра.
После того первого путешествия я вернулся в Бразилию к своей работе — я занимался финансами в одной международной торговой компании. Уже тогда я знал, что я включу Россию в сферу своих интересов. И скоро мне предоставили возможность заниматься развитием бизнеса в Европе, для этого мне надо было переехать в Швейцарию. Не могу сказать, что решение было простым: мне нравилось жить в Бразилии, но я понимал, что так я буду ближе к России".
Кристофер поселился в Швейцарии, купив дом в той самой деревне Дюли, на кладбище которой похоронены его дедушка и бабушка.
Но дом на Старой Басманной запал ему в душу. Он надеялся, что в Россию найдутся средства на ремонт и возрождение музея.
Но когда Кристофер уже перебрался в Швейцарию, ему пришла информация из Российского фонда культуры, что денег на реставрацию у государства нет.
Вот что пишет Кристофер:
"Тогда мне пришла в голову идея. Я подумал: вот интересный проект! Я могу его взять себе! И это будет моя связь с Россией. Но на дом на Старой Басманной сразу появилось много претендентов: банки, казино. Было понятно, что с ними дом перестанет быть музеем. Нам в то время помог фонд культуры и фонд Сороса. Они дали нам все контакты, вплоть до Лужкова. Мы начинали с каких-то небольших чиновников Мосгорнаследия, района, но каждый раз надо было делать шаг выше. Потому что на деле все вроде согласны: хорошо, если вы будете восстанавливать этот дом, ведь он когда-то принадлежал вашей семье. При том, что я с самого начала не думал использовать его как свою квартиру, а хотел подарить городу — сделать здесь снова музей. И все соглашались, что это лучше, чем казино или банк. Но каждый раз кто-то что-то делал и решение блокировалось.
Так дошло до Лужкова. Моя идея ему понравилась, и он сразу подписал постановление. Уже потом я встречался с Лужковым, благодарил. Но вообще я сам почти не общался с московскими чиновниками, бог миловал. Это Татьяна в основном с ними говорила".
Поясню. Татьяна -это Татьяна Савельевна Макеева, директор Дома-музея Муравьевых Апостолов. Именно она и была нашим с Галей экскурсоводом , когда мы впервые побывали в отреставрированной усадьбе.
Татьяна Макеева и Кристофер на открытии музея.
Но от идеи до завершения реставрации прошло 12 лет !
Кристофер :
"Вообще нам везло. Я тысячи раз слышал, что здесь всё очень сложно, что проблемы начинаются с детского сада и продолжаются всю жизнь. Но сам я этого не видел, наш опыт был хорошим.
Внутри любого ужасного бюрократического аппарата всегда были люди, которые старались на своём месте сделать что-то хорошее. Нас с такими жизнь сталкивала. Сейчас новый министр культурного наследия Кибовский, и закон об аренде за рубль — мы же очень долго его ждали. Сначала был проект закона, потом его утвердили, и вот сегодня у меня есть сертификат — дела доводятся до конца. Есть новое поколение хороших, талантливых людей. ( А ведь когда процесс только начинался, арендную плату Кристоферу установили за 2,5 млн рублей в год. И он же первым по новому закону получил право аренды по цене 1 рубль за 1 квадратный метр.) .
То есть я, как и все, читаю газеты, там всё выглядит ужасно, все эти истории про коррупцию. И мне не нравится тренд, который прослеживается в последнее время. Но опять же — до сих пор я сам почти не сталкивался с чем-то подобным. Может быть, потому что бизнес, которым я занимаюсь, никто не хочет отобрать. Дом, которым я занимаюсь, тоже никому не нужен, потому что не приносит денег, а приносит только убытки. В общем, в течение того времени, когда мы добивались права на аренду, у меня никто ни разу не попросил денег — наверное, потому, что они понимали, что у меня их нет. А может, мы просто попали в такое время — начало 90-х, когда с этим было попроще.
Я знаю, что с чиновниками, со всеми проверяющими органами бывает очень сложно. Но у нас всегда было правило: выполнять все требования всех нормативных актов, даже если они составлены не очень умно, чтобы к нам невозможно было придраться. Хотя, конечно, если они захотят, то, наверное, найдут что-то.
И дело чаще всего не в том, что они какие-то злые, что желают вам плохого. Они просто мыслят по-другому. Мне кажется, сейчас поколение меняется, и с вами можно легко и прямо работать. А поколение, которое работает по старой системе... Есть какие-то коды, которые надо разгадать, чтобы с ними общаться. То есть они никогда ничего не говорят прямо. Бразилия — очень транспарентная страна, поэтому мне было сложно понять, почему он говорит одно, а делает другое! И мне было сложно считывать коды, в этом смысле я достаточно западный человек. Но вы знаете, я ведь научился! Теперь я вижу, что у них всегда есть какие-то причины. Я перестал всегда требовать от них правду, чтобы было чёрное и белое. Я понял, что это можно обойти и построить какие-то другие отношения, в которых много хорошего. И мне стали даже нравиться эти люди. Наверное, я стал русским".
После нескольких лет, потраченных на различные формальности некоммерческая организация «Дом-музей Матвея Муравьева-Апостола» в декабре 2000 года получила главный дом усадьбы по постановлению Московского Правительства в аренду музею на 49 лет, началась реставрация.
А как отнеслись к его идеи восстановить дом на Старой Басманной его родные ? Отец назвал его сумасшедшим, а супруга тихо смирилась, как истинная жена декабриста. Вот что пишет Кристофер:
«Это был мой порыв души, никто из родных не просил меня это делать. Я это сделал сам. Для меня возрождение усадьбы — моя инвестиция в память»
За долгие годы этой реставрации у Кристофера вошло в привычку жить в Москве по две недели в месяц, чтобы самому присматривать за воссозданием особняка предков.
За эти годы он выучил русский язык. В семье его не учили русскому, родным языком для Кристофера был французский. Между прочим , сейчас Кристофер владеет семью языками.
Жена Кристофера Коралин Тюрреттини, журналист, она тоже очень любит Россию, у нее тоже есть русские корни: одним из ее предков был Остерман-Толстой».
Кристофер о Коралин : " Она пошла на определенные ограничения, траты денег семьи… Верить в мужа — черта сильных женщин, и она моей жене присуща".
Кристофер, Коралин и Татьяна Макеева
Жена, теща и дочка Таня тоже выучили русский. Она ходила в детский сад и в Москве, и в Швейцарии.
У вас наверное возникает вопрос -почему так долго шла реставрация в сущности небольшого дома ? Ответ простой -финансы. Ведь все делалось на личные средства Кристофера.
Вот что он про это говорил :
"Реставрация усадьбы — не финансовое решение. Я точно знал, что будет дорого и никогда не принесёт никакого дохода. Единственный способ выжать из реставрации деньги — получить здание в собственность, а после продать. Но это было невозможно, да я этого и не хотел. Я знал, что долгосрочная аренда — это большие риски. Но я подумал, что раз я получил такую возможность — вернуться в Россию после трёх поколений семьи в эмиграции и при этом сделать что-то хорошее, то жаль не рисковать.
Тогда мне было 30 лет, это было начало карьеры, но начало карьеры топ-менеджера. То есть у меня была хорошая зарплата и хорошие бонусы, если год удачный. При этом и цены были совсем другие. Первая оценка проекта реставрации была не такой уж большой.
То есть я понимал, что это безумно, но я себя убедил, что если хорошо работать, то деньги будут. Иногда, конечно, денег не хватало, поэтому реставрация и затянулась на много лет. Каждый год я делал то, на что хватало денег — иногда тратил по миллиону, иногда по несколько тысяч в год".
Кстати, одной усадьбой в Москве, меценатская деятельность Кристофера не ограничивается. Он принимал финансовое участие в реставрации церкви Трех Святых Анастасий в украинском городе Глухов. На собственные средства отлил колокола для звонницы полярной православной церкви в Антарктиде.
Продолжение следует...
