Осмотрев музей, отправился бродить по городу. Центр Севильи – лабиринт узких улочек, в череде которых столь же сложно ориентироваться, как, к примеру, в Сиене. Дома окрашены в светлые тона. От того город производит очень праздничное впечатление. Светлый, белый город.

Неподалеку находится «Маэстранса» - арена для боя быков.

Возле арены стоит памятник какой-то даме.

Оказалось, что как раз в этот день, 23 сентября, были запланированы бои, о чем сообщала афиша.

«Почему бы не пойти», - подумал я. Около входа спекулянты предлагали билеты на козырные места, но я решил, что мне, как всего лишь зеваке-туристу, нет никакого смысла переплачивать, и пошел в кассу, где без всякой очереди приобрел билет за 30 евро, и пошел гулять дальше, ибо представление было запланировано на шесть часов вечера.
Прийдя к арене ближе к означенному времени, я обнаружил, что жизнь кипит вовсю: толпы народа; множество туристов, типа меня, разыскивающих свои места; торговцы орешками, семками, подушками. Дорогу на мой сектор перегородила плотная толпа, которую было не обойти. Это встречали тореро. Его быстро в окружении полицейских провели сквозь толпу, которая приветствовала кумира с неистовым энтузиазмом, как настоящую поп-звезду, какого-нибудь Майкла Джексона. Наверно где-нибудь в Барселоне так же встречают Месси.
Тем, кто соберется посетить бой быков в Севилье, посоветую приходить пораньше, ибо проходов между рядами и секторами нет – сиденья тянутся сплошной лентой и являют собой стенку шириной в пару кирпичей. Ежели припоздниться, то придется пробираться к своим местам чуть ли не по головам, да еще попробуйте эти места найти - все плотно, плечом к плечу.
Протиснувшись, наконец, на свое место, я обнаружил, что нахожусь на той стороне, которую именуют солнечной. Самые лучшие и дорогие места располагаются на противоположной, теневой стороне, и все основные события происходят близ нее. Солнечная же сторона предназначена для тех, кому дорогие билеты не по карману, ну и для таких как я понаехавших, коих вокруг обнаружилось немалое количество. Но я не слишком огорчился: день был скорее пасмурным – солнце не часто выглядывало из-за облаков, а сама арена не сказать, чтобы очень уж велика – не футбольное поле – видно все хорошо. Справа расположилась старушка из местных, все время неодобрительно косившаяся на меня и мой фотоаппарат. Я еще зачем-то купил пакетик с орешками, которые все время падали куда-то под ноги. Я с пременным успехом воевал с камерой и орешками, а она все косилась. Я ее понимаю. Когда на футболе случалось так, что рядом попадалась парочка типа «мужчина в первый раз привел свою женщину на стадион», меня всегда охватывало желание начать грязно ругаться матом, дабы они поскорее убрались с глаз долой.
Перед началом по арене, под звуки оркестра, дефилировала пара всадников.

Тем временем, тореро готовился к схватке.

Потом он растелил плащ у выхода на арену, что-то прокричал, и вдруг из под трибуны на простор стремительно выскочил бык. Трибуны ахнули, тореро ловким движением увернулся, после чего несколько раз махнул перед носом быка плащом и отошел в сторону, уступив место своим ассистентам. Те принялись раздразнивать, распалять быка, потрясая плащами. Быку, злобному и тупому, сие не понравилось, и он принялся за ними гоняться. Те же бежали прятаться от рогатого за деревянные стенки по краям арены. Некоторые особо свирепые быки пытались эти стенки забодать.

Протрубил оркестр, и это означало, что настало время пикадоров. На арену выехали два всадника. Они были вооружены пиками, их лошади были накрыты чем-то вроде брони, глаза лошадей были завязаны, дабы они не понесли с перепугу. Один всадник остался на нашей стороне, другой направился к быку, которому тотчас же захотелось забодать лошадь. Задача пикадора - уколоть быка в хребтину, наверно, чтобы еще больше того разозлить. На пике стоит ограничитель, для того, чтобы рана не была глубокой. Вновь раздался звук трубы и пикадоры, не спеша, с достоинством, удалились с арены.

Настала пора вступать в дело бандерильерос. Их задача - воткнуть в холку быка дротики с оперением, которые потом весело торчат по сторонам. Работа по-настоящему опасная. Бык несется на бандерильеро, а тому надо успеть воткнуть дротики и успеть отпрыгнуть в сторону. Одному парню не повезло: бычара поддел его на рог, отбросил к ограждению, и наверно с полминуты бодал лежащего – насилу отогнали. Бедняга даже встал, вышел за забор, и тут же рухнул. Тот час же санитары унесли его под подбадривающие аплодисменты публики. Одного из тореро, в последствие, бык тоже задел, но без ущерба, потому как задел не рогом, а корпусом, применив силовой прием. Лишь сбил накакое-то время дыхание.

И вот, наконец, пришел черед матадора. Его танец с быком – зрелище впечатляющее, просто захватывающее, я бы даже сказал, завораживающее. Каждое удачное па народ встречал дружным «оле!». Экзерсисы матадора с быком длились около десяти минут, после чего рогатому настала пора прощаться с жизнью. Матадору дали шпагу, он принял позу в форме буквы «г», вытянул шпагу вперед. Бык, по своему обычаю, бросился на тореро, и тот воткнул шпагу в быка сверху вниз, целя в сердце. Матадоры, на мой непросвещенный взгляд, работали довольно умело. Во всяком случае, никому не пришлось использовать более двух ударов. Пару раз выходил человек с ножом и окончательно добивал быка, дабы тот не мучился. Двое матадоров, выступавших по очереди, уложили ,в общей сложности, шестерых быков.

По окончании действа на арену вывели тройку лошадей, к которым прицепили тушу быка и уволокли ее под звуки оркестра. Одного быка, который во время поединка был не слишком ретив, и все время пытался увильнуть от схватки, при убытии его бренных останков с арены, освистали.

После каждого выхода, происходило чествование тореадоров. Ежели выступление не очень впечатляло публику, то тореро просто выходил и кланялся, ему сдержано аплодировали. Если же все проходило без сучка и задоринки, то народ начинал махать белыми платками, и герой начинал триумфальный обход арены под бурные, продолжительные аплодисменты, переходящие в овацию. Бабулька, та что сидела рядом, в полном восторге кричала, - Тореро! Тореро!. Я тоже хлопал в ладоши: как ни относись к корриде, невозможно не восхищаться мужеством отчаянных парней. Народ, вошедший в раж, кидал с трибун шляпы, шарфы, еще какие-то предметы, которые, шедшие за тореро ассистенты, возвращали назад. Если же дама кидала на арену веер, то тореро целовал его и самолично пердавал на трибуну. Одному из героев вручили живого петуха – уж не знаю, какой смысл в этом заключается.Представление длилось примерно два с половиной часа. В конце народ совершил прорыв на поле, посадил тореро себе на плечи о пронес его вокруг арены.

Вот аутентичный отчет о событиях этого дня.

http://www.plazadetorosdelamaestranza.c … l-principe

После всех этих страстей хорошо было пойти к реке, посозерцать.
«Ночной зефир струит эфир. Шумит, бежит Гвадалквивир.» На самом деле, Гвадалквивир не сказать, чтобы сильно шумел и быстро бежал – сонная, неспешная река, но автору простительно, он в этих краях не был.

После полудня поехал в Кордову. На автобусе поездка занимает часа два. Кордова очень понравилась, жаль, что в запасе было всего полдня.
Ехал туда, конечно же, прежде всего ради Мескиты. Сказать, что я был поражен – не сказать ничего. Шедевр из шедевров, воплощенная архитектурная безупречность. Словно зачарованный я бродил меж этих колонн, уходить не хотелось. Постелить ковры, как это делается в мечетях, уселся бы я и просидел несколько часов, наслаждаясь сим гениальным творением рук человеческих. Можно только представить как все это выглядело в своем первоначальном воплощении, когда все пространство просматривалось из одного угла в другой. Те кто построил это сооружение были истинными гениями, а вот те, кто встроил в него унылую, банальную церковь, были сущими ослами, ослее некуда. Это самое настоящее преступление против красоты, худшее, чем Манежная площадь в Москве и «Монблан» в Петербурге вместе взятые.

Так Мескита выглядит снаружи.

Пуэрта дель Пуэнте.

Римский мост.

Через реку переходить не стал, ибо времени было в обрез. Вместо этого совершил марш-бросок в Алькасар.
У входа вас встретит Альфонсо XI Справедливый, при котором Алькасар приобрел свой нынешний вид.

Осмотр получился довольно поверхностным, по сути дела, бегом, ибо нужно было еще успеть добежать до автобуса.

Городская стена.

По итогам поездки в Кордову могу сказать, что это город, в который мне хочется вернуться.