Мы вернулись к альберге. Оно было еще закрыто, но у входа выстроились в очередь четыре рюкзака. Их хозяева сидели неподалеку на скамейке, стоящей в тени. Два испанца, вышедших с утра еще в темноте, и Барбара с Александрой. Они тоже частично подъехали. Мы пристроились рядом. Дверь альберге еще не успела открыться, как из-за угла появился Миша. В ярко-красной футболке, со шляпой, задвинутой на затылок, с развевающейся как знамя рубашкой, висящей на рюкзаке, с болтающимся почти у самой земли шнуром от коврика и кучей других живописных деталей, он был похож на разогнавшийся огнедышащий паровоз. Помните, в одном из первых фильмов в истории кинематографа? Публика сидит, а на нее несется на всех парах локомотив, из трубы дым валит, колеса крутятся, всеобщий испуг… В общем, ощущения были те же. Паспорт Стаса, лежащий в Мишином кармане, ускорил его до рекордных показателей. Он обогнал всех: Жаки и Жозефа, Алана и Алекса, всех испанцев и итальянцев, вообще всех, включая словаков, которые, между прочим, регулярно участвуют в марафонских забегах. Миша был горд собой, а я горда Мишей.
После оформления, получения коек и стирки, сходили в магазин. Это был наш первый большой супермаркет на пути. Глаза разбежались по множеству знакомых и незнакомых фруктов, но потом сошлись в кучку на большом арбузе. И это хорошо, поскольку в альберге приготовить что либо из горячего нам не удалось в связи с нехваткой посуды и конфорок на плите. Всю посуду заняли американские девочки, одна из которых, как потом оказалось, очень хорошо разговаривала по-русски. Год обучалась в Ижевске. Вечером написала ей список российских фильмов из разряда маст си. Вот, как надо, так толком и не вспомнить, уже на следующий день куча фильмов в памяти всплыла. Сокрушалась, что их не записала.
В собор пришли как раз к вечерней мессе. А там уже все наши – и Жаки с Жозефом, и Барбара с Александрой, и Вольфганг, и Алекс, и датчанки.
Был тихий спокойный вечер. Садящееся солнце ровным светом освещало верхушки зданий, чистые улочки и площадь. Местные жители мирно ворковали за столиками уличных кафешек.
...Утром все было уже по-другому…