После этого направились в кафедральный собор Успения Богородицы (XIII—XIV вв.).
     

      В соборе хранятся мощи святых Эметерия и Селедония.
     

      Сегодня оба святых считаются покровителями города и их головы изображены на гербе.

      Собор был открыт  . В надежде побывать в месте хранения святынь, посмотреть убранство собора и поставить печати  в креденсиаль поднимаемся по лестницам.
            … вход оказывается платным … 
      - И пилигримам     
      - Да
      - А какая-нибудь скидка?
      - Нет
      - А печати поставить?
      - Платите!
      Не сговариваясь, разворачиваемся и молча уходим. Нет, не обидно, и денег не жалко, а как-то … неправильно. Эх, не за то сложили головы Эметрий и Селедоний...
      Увидели только часть клуатра

      Ну не принимают нас большие города …    .

      Решительно убираю в карман записи с планом посещения местных достопримечательностей  и, в очередной раз, прячу свои туристические хотелки. Тут же у собора отыскиваются  стрелки,  указывающие  направление.  Путь проложен по центральным улицам с  оживлённым людским и транспортным трафиком. Как неуютно снова очутиться в людском потоке после тихих лесных тропинок и океанских просторов… 
      Стремимся поскорее выбраться  из города. 
      Герб Сантандера на память

      Макет кафедрального собора Oviedo (почему он здесь  )

      Сушка фасоли

      Сантандер остался в нашей памяти многолюдным неприветливым зазнайкой    .

До ужина ещё далеко, поэтому к окончанию сиесты мы оказываемся у дверей магазина. Пополняем запасы хлеба,  нарезки и сидра.
      С добычей направляемся в садик за домом.  Надо пройти через кухню

      Мимо стража бутылок

      Традиционные мадреньяс (видно, что эти не для антуража  ) стоят у самой двери

      Лужайка/садик за домом

      Жмурясь на солнышко и попивая сидр, слышим, что ещё кто-то  пришёл. Прислушиваюсь - доминирует французское воркование. Конечно же, это Мишель!
      Оказывается, Мари несколько лет жила в Париже (вроде бы училась) и прекрасно владеет французским. На лингвистической почве между ними сразу устанавливаются доверительные отношения и Мишель жалуется на последнюю ночь,  показывая укусы на теле. Тут же развёртывается операция «дезинсекция». Мари, вооружившись аэрозолем, перетряхивает все вещи Мишеля, затем всё обильно обрабатывается и герметично упаковывается в мешок.
     
      Тем временем прибыл ещё один пилигрим.  С этим юношей из Германии мы встретились накануне у падре Эрнесто. Звать его очень нетипично для Германии, но обыденно для Испании - Рамон.     
      Парень, взяв с собой фотоаппарат, почему-то не озадачился необходимыми приспособами для его зарядки. Весь предыдущий вечер он с надеждой бросался к каждому вновь прибывающему пилигриму в надежде зарядить свой фотик. Этой надеждой оказалась я    , так состоялось  наше знакомство.
      Рамон учится в университете. Живёт отдельно от родителей, самостоятельно. Снимает комнату (а вот тут интересно). Хозяин его квартиры вегетарианец, он сдаёт свободные  комнаты по умеренной цене студентам мужского пола при соблюдении нескольких правил: на его территории нельзя готовить и есть мясо, курить, употреблять алкоголь и встречаться с женщинами (про мужчин не знаю  ). Рамона такие условия устраивают, выполняя их,  он стал вегетарианцем. Причина его Камино - учёба, вернее, его к ней отношение. Юноше нравится учиться, но он очень ответственно относится к процессу. В последнее время ему кажется, что он что-то не успевает, недопонимает. На фоне этого у парня пропал сон. Понимая, что близок к нервному срыву, Рамон решил на время прервать обучение и отправился в Камино.
     
    Сидр и сальчичон сделали своё дело –  мозг, притупленный  алкоголем и обескровленный желудком, не имея чётких задач на ближайшее время, прошептал: «Спать…»   

Последним пришёл высокий мужчина с пластырем на носу, оказавшийся гражданином Латвии,  который  достаточно хорошо говорил по-русски. Его аполитичность, открытость и дружелюбие были очень приятны. 
      Латыш с обаятельной улыбкой флегматично ответил на вопросы Мари, Мишеля и Рамона, демонстрируя приличное знание английского языка, но почему-то предпочёл общаться весь вечер с нами и на русском 
      Мне показалось, что он с удовольствием извлекает из закоулков  памяти груз школьной программы по русскому языку. Сначала как будто перекатывает слова во рту, пробует на язык, устанавливает их очерёдность в фразе, а затем  выдаёт её  и внимательно вслушивается в произнесённые звуки, одновременно вглядываясь в наши лица. 
      Звали его Герберт. 
     
      На Камино у латышского пилигрима было отпущено 7 дней. Стартовал он в Бильбао, намереваясь пройти столько, сколько получится. Однако практически в начале пути была получена травма, которая потребовала определённых затрат  времени. Дабы наверстать упущенное, Герберт решил проходить за  день около 50 км. В день нашей встречи он прошёл 48 км    , поэтому появился только ко времени ужина. На следующий день ему уже нужно было возвращаться в аэропорт Бильбао.

      За ужином много разговаривали, шутили и смеялись.  Тортилья, приготовленная Мари, была необычайно вкусной (пока на 1-м месте, среди опробованных мною).
      Мари оказалась очень гостеприимной и коммуникабельной. Она поведала, что иные пилигримы мрачны и необщительны. Молча ужинают, не поддерживают разговор, не интересуются вариантами Пути на следующий день.
      Хлопнув меня по плечу, Мари со смехом сказала: «Вот ты не говоришь по-испански, плохо знаешь английский, а  ведь активно участвуешь в разговоре, рта не закрываешь и мы тебя понимаем» . И тут же дала наставление – чтобы быстро выучить испанский, надо приехать в Испанию без второй половины и …  
      Расчувствовавшаяся оспитальера предложила отведать шнапса собственноручного изготовления. К её изумлению отказались только русские     (ну не ценители мы этого  )

      Вино и шнапс, тем временем, благотворно повлияли  на скрытые актёрские таланты латыша, и он поведал обстоятельства получения травмы.
Сначала Герберт долго пел дифирамбы испанским дорогам и, особенно, стальным сеткам, удерживающим насыпи от оползания. Оказалось, что именно эта инженерная конструкция послужила причиной его травмы. Дабы справить нужду, как всякий воспитанный человек, он решил спуститься с шоссе по насыпи к ближайшим кустикам и не заметил в траве металлическую сетку. Нога застряла в одной из её ячеек, и его тело,  продолжая двигаться по инерции, упало плашмя с высоты своего роста, приложившись лицом к всё той же сетке.  Рассказ сопровождался действиями, как во время следственного эксперимента  , все хохотали до слёз.

      Мари, Рамон и Герберт.