Малая нотная библиотека оформлялась с особым трепетом. На антресолях располагались музыканты, а танцующие пары входили сюда, чтобы вернуться в зал уже через другую дверь. Звук попадал из Малой библиотеки  в Белый зал через открытые двери и маленький балкончик, который нес функцию граммофонной трубы, усилителя. Паркеты в малой нотной библиотеке – подлинные, отреставрированные.
В центре на ограждении  балкона - фамильный вензель Половцовых.

Продолжим об А. Половцове.

ИЗ ЖУРНАЛА «УРАЛЬСКИЙ СЛЕДОПЫТ» :

«Бацилла Рисовального училища, занесенная Штиглицем, основательно угнездилась в Половцове. А скоропостижный уход барона Штиглица из жизни, можно сказать, развязал ему руки. Прочитав завещание, он поначалу был уязвлен тем, что не увидел там своего имени. Но тут же ему мелькнуло: это ведь и преотлично! В дневнике написал: «Я счастлив тем, что, не получая ни рубля, вижу одобрение и широкое осуществление моих пожеланий на пользу Рисовального училища, которое должно получить весь остаток имущества после указанных в завещании выдач». Пожелания, положим, были не его, а Штиглица. Рисовальное училище стало теперь его, Половцова, порождением.

Рисовальное училище и музей владели теперь Половцовым пропорционально сумме завещанных средств. Зарубежные вояжи предпринимались не только по случаю обострения подагры и служебных командировок, но и исключительно в пользу музея Рисовального училища. Франция, Германия, Италия, Англия… Аукционы, выставки, лавки антикваров… Свободно владея тремя европейскими языками, Половцов ездит сам, командирует директора. Даже утрами, привычно прогуливаясь по Петербургу, рассчитывает маршрут так, чтобы, например, взглянуть на кавказские древности, которые, по слухам, продает некий путешествующий фотограф.

«Таких предметов в России не существует, — пишет он в «Дневнике», — и до сих пор они были досягаемы только для тех моих соотечественников, кои имели средства путешествовать, теперь же они доступны зрению всякого малейшего мастерового».