А вот и пожалуй одна из двух главных картин выставки.

Здесь можно полюбоваться на развевающуюся легкую ткань платья, на то, как Элизабет Муди  неестественно легко держит на руке ребенка, на ее тонкое благородное лицо.

Если не прочесть подпись к  картине, то любой из нас скажет, что на портрете изображены девочки, ведь эти милые дети в платьицах.

Вот как объяснили эти непривычные для нас одеяния мальчиков на сайте  https://bm.digital/article/853030502946 … ih-platyah

Мы на эту картину смотрим через призму XXI века, а во времена её создания отношение к детям и их одежде было совершенно другим. Во-первых, концепт розовых и голубых ленточек — исключительно маркетинговый, он был изобретён в XX веке, до этого не было такого разделения: голубое для мальчиков, розовое для девочек. Изображённая на портрете британская аристократка Элизабет Муди очень удивилась бы, услышав о чем-то подобном.
Во-вторых, платья чисто технически удобнее, чем брюки. Подгузников ещё не изобрели, и, как только ребёнок справлял свои естественные нужды, его нужно было сразу же переодеть, более того, дошивать по росту удобнее тоже именно платья. Детей тогда было принято иметь много, разделения в детской одежде не было, в том числе и потому, что было не очень понятно, кто из них доживёт до взрослого возраста. Разделять детей по одежде начинали с восьми-девяти лет: считалось, что они уже взрослые, поскольку девочек в 15-17 лет уже выдавали замуж. Как раз в это время нанимали гувернёров и гувернанток, которые учили мальчиков быть мальчиками, а девочек — девочками.

Картина Гейнсборо была написана в 1779-1785 годах, и изначально на ней была изображена только Элизабет Муди, без детей. Она умерла в 1782 году в возрасте 26 лет, и после её смерти портрет был переписан, чтобы увековечить память о ней в семейном варианте. Тогда Гейнсборо и добавил мальчиков — это показал рентгеновский снимок.
Позднее, когда отец во второй раз женился, у одного из сыновей не сложились отношения с мачехой, и тогда картина была подарена Даличской картинной галерее.

В годы, когда была написана картина, как раз происходили принципиальные изменения в детской одежде и — шире — в истории детства. Это эпоха, когда в культуре господствовали сентиментализм и руссоизм; когда постепенно стали трансформироваться представления о душевном мире ребёнка, появилась идея, что ребёнок — это совершенно особый человек, а детство — уникальная фаза развития, в процессе которой дети имеют доступ к сокровенным тайнам. Возникает представление об изначальной глубинной «детской мудрости». Полностью эти идеи реализуются позже, в культуре романтизма, на рубеже XVIII–XIX веков, когда появятся потрясающие портреты детей с глубоким задумчивым взглядом, например, художника Филиппа Отто Рунге.

Уже во второй половине XVIII века, на волне руссоизма начинаются изменения в детской моде. Когда дети начинали ползать, их одевали в свободные длинные рубашки (long clothes, буквально — длинную одежду). Это была совершенно одинаковая одежда и для мальчиков, и для девочек. Дальше, когда ребёнок уже ходил, наступал следующий этап — «короткой одежды» (short clothes): его переодевали в платьица примерно до щиколоток. Мальчики носили такие платьица до шести-семи лет. Тогда наступал важный момент в их жизни — ритуальное переодевание. Эта процедура была семейным событием, праздником, и называлась breeching, то есть облачение в бриджи, в штанишки. Ребёнку дарили сладости, монетки, он ходил в гости вместе с отцом. Это был знак взросления, теперь мальчику могли сказать: ты уже большой.
Девочки носили «короткую одежду» дольше — до 12–13 лет, а потом уже начинали одеваться в миниатюрные копии взрослых платьев по моде соответствующего времени.

На портрете мы видим, что дети одеты в short clothes — платьица до щиколоток. По фасону это туники с завышенной талией, которые завязываются под грудью поясом с бантом. В 1780-е годы неоклассический стиль только начинал закрепляться в женской одежде. Это был переломный момент в истории женского костюма: дамы (хоть и не окончательно, а на некоторое время) отказались от корсетов, и восторжествовал свободный силуэт.
Но если мальчики и девочки одевались одинаково, то как зритель, незнакомый с историей семьи, различал детей? Подсказка содержалась в названии картины — «... с сыновьями». Кроме того, действовала дополнительная система знаков, тонкая семиотика в аксессуарах, которые художник вводил в картину: мальчик мог быть одет в платьице, но его игрушки — например, миниатюрный меч или лошадка — указывали на его пол.

Неожиданный портрет

Как живая !

Пейзажи.
Начинал Гейнсборо как пейзажист, но молодой художник рано женился, а зарабатывать картинами природы в XVIII веке было сложно – и он перешел к популярным тогда портретам. В этом статусе он достиг большой популярности и имел спрос у британских аристократов, но о своей главной любви никогда не забывал. Гейнсборо создавал пейзажи для себя и интегрировал их в портреты, одинаково подробно прописывая и человека, и фон.

Ирина, где, как не в такой теме порассуждать о том, что  делается в музеях для удобства посетителей, а что не делается.
На выставке "Щукины" книга отзывов переполнилась замечаниями про таблички. Видимо, бесполезно.
На Гейнсборо, если уж, была цель отодвинуть немного посетителей от картин, ну тогда надо было таблички делать раз в 5-6  больше, и не просто кинуть их на подиум, а приподнять их, как ставят фоторамки с откидными опорами.

Это еще не самый плохой вариант. 

Таблички - это очень частая "беда". Помню выставку в Манеже, когда привезли картины со всей России. Там таблички были микроскопические, а служительницы на всех орали, чтобы не подходили близко. А кто у нас ходит на выставки - это процентов на 80 пенсионеры. Мы уже плохо видим,  наклоняться нам тяжело. Меня на Гейнсобро выручит только зум фотика.

Вот наверное именно потому, что государственный.  Это частный музей думает о привлечении посетителей, а тут народ и так валом валит. Они думают только как подешевле все это провернуть. На Щукиных накорябали номера картин прямо на стене и ходи по залу , ищи эту табличку.
Я еще про "государственный"    скоро расскажу в теме про Гостиный двор и музей моды.

Сходите обязательно, просто будьте морально готовы. И на шпалеры зайдите, это близко.

«Рыночная повозка» – последняя масштабная работа в милом сердцу художника жанре, написанная за два года до смерти. Картина подводит своеобразный итог творчеству: это оммаж родному городу Садбери, в котором живописец родился, и отсылка к творчеству Рубенса, которым он вдохновлялся. И пусть при жизни его пейзажи не ценили, именно в них он вкладывал все свои творческие силы.

Крестьянин подкладывает ветки в лужу, чтобы повозка могла проехать

И последнее, что я покажу , это вот такая картинка

Обратили внимание, что маленького ребенка посадили в корзину,  висящую на осле. Одна из моих подруг  подметила, что это как мотоцикл с коляской.

На этом про Гейнсборо у меня все. А дальше будет про выставку в фонде "In Artibus"

Рассказ о шпалерах авторы выставки дополнили фотографиями  шпалер