Здесь чувствуешь  себя  Наполеоном  на  поле  Аустерлица.  Повсюду  пир
смерти, много бронзового  оружия, картинно распростертых тел, и периодически
возникает искушение воскликнуть: "Voil  une belle mort!"
     Voil   une belle cimeti re. Дело  не в ухоженности и не в  скульптурных
красотах, а в абсолютном соответствии земле, в которой вырыты эти 70.000 ям.
Бродя по аллеям, ни на минуту не забываешь о том, что это французская земля,
даже  когда  попадаешь в армянский или еврейский сектора.  И если  на Старом
Донском  кладбище в Москве  возникает ощущение, что там  похоронена прежняя,
ушедшая Россия, то Франция кладбища Пер-Лашез выглядит вполне живой и полной
энергии.  Может  быть,  дело в  том,  что  это  главный  некрополь страны, а
подобное место подобно фильтру: все лишнее, примесное, несущественное уходит
в землю; остается сухой остаток, формула национального своеобразия.
     Франция - одна из немногих  стран, чей образ  у каждого складывается  с
детства. У меня такой же, как у  большинства:  д'Артаньян (он же  Наполеон и
Фанфан-Тюльпан), великий  магистр тамплиеров  (он же граф  Сен-Жермен и граф
Монте-Кристо)  и,  конечно, Манон  Леско  ( она  же  королева Марго  и мадам
Помпадур). Можно обозначить эту триаду и иначе, причем прямо по-французски -
слова понятны без перевода: aventure, myst re, amour. Клише, составленное из
книг и фильмов, так прочно, что никакие сведения, полученные позднее, и даже
личное знакомство с реальной Францией уже  не  способны этот образ  изменить
или  хотя  бы  существенно  дополнить. А  главное,  не хочется  его  менять.
Настоящая, а не книжная Франция - такая же скучная, прозаическая страна, как
все страны на  свете;  ее обитатели больше  всего  интересуются  не любовью,
приключениями и  мистикой,  а  налогами, недвижимостью и ценами  на  бензин.
Поэтому  Пер-Лашез  -  истинная  отрада  для  франкофила,  к  числу  которых
относится  99%   человечества  за   исключением  разве  что  корсиканских  и
новокаледонских   сепаратистов.  На   Пер-Лашез  ни  бензина,   ни  налогов.
Недвижимость, правда, представлена весьма наглядно, но метафизический  смысл
этого слова явно перевешивает его коммерческую составляющую.
     Если все же говорить о коммерции, то первый участок на Шароннском холме
площадью в 17 гектаров был приобретен городом  Парижем  у частных владельцев
23 прериаля двенадцатого (и  последнего) года  Первой республики,  то есть в
1804  году.  Кладбища,  располагавшиеся  в  городской черте,  превратились в
рассадники антисанитарии,  посему  мэрия  распорядилась  перевезти  миллионы
скелетов  в  Катакомбы,  а  для  новых  покойников   учредила  паркообразные
некрополи в пригородах.
     Поначалу кладбище  нарекли  Восточным, но  прижилось  другое  название,
нынешнее.  Оно  означает  "Отец  Лашез"  -  когда-то здесь доживал  свой век
знаменитый Франсуа де ла Шез, духовник Короля-Солнце.
     В первые годы, как это обычно и бывает, мало кто хотел хоронить дорогих
родственников  в   непрестижном   захолустье,   поэтому  власти  предприняли
грамотный  пиаровский  ход:  переселили  на  Пер-Лашез  некоторое количество
"звезд".  Начало  было не вполне  удачным -  перезахоронение  останков Луизы
Лотарингской, ничем не выдающейся супруги ничем не выдающегося  Генриха III,
не сделало кладбище модным. Однако за что я больше всего люблю Францию - так
это за то, что здесь с давних пор литература значила  больше, чем  монархия.
Когда в  1817 году на Шароннский  холм перенесли останки Абеляра, Лафонтена,
Мольера и Бомарше, упокоение на Пер-Лашез стало почитаться за высокую честь.
Тогда-то и было положено начало пер-лашезовскому туризму.