В апреле 1917 года в имениях, где проживали члены царской семьи, был произведен обыск. Сохранилось письмо, вскоре после этого события написанное вдовствующей императрицей великой княгине Ольге Константиновне. В нем Мария Федоровна подробно описывала те унижения, которым она тогда подверглась:
«…А как грубо и непристойно с нами обращались на прошлой неделе во время домашнего обыска! В половине шестого утра я была разбужена морским офицером, вошедшим в мою комнату, которая не была заперта. Он заявил, что прибыл из Севастополя от имени правительства, чтобы произвести у меня и в других помещениях обыск.
Прямо у моей кровати он поставил часового и сказал, что я должна встать. Когда я начала протестовать, что не могу это сделать в их присутствии, он вызвал отвратительную караульную, которая встала у моей постели. Я была вне себя от гнева и возмущения. Я даже не могла выйти в туалет. У меня было немного времени, чтобы набросить на себя домашний халат и затем за ширмой — легкую одежду и красивый пеньюар.
Офицер вернулся, но уже с часовым, двумя рабочими и 10–12 матросами, которые заполнили всю мою спальню. Он сел за мой письменный стол и стал брать все: мои письма, записки, трогать каждый лист бумаги, лишь бы найти компрометирующие меня документы. Даже мое датское Евангелие, на котором рукою моей любимой мамы было написано несколько слов, — все было брошено в большой мешок и унесено. Я страшно ругалась, но ничего не помогло.
Так я сидела, замерзшая, в течение трех часов, после чего они направились в мою гостиную, чтобы и там произвести обыск. Матросы ходили по комнате в головных уборах и смотрели на меня; противные, дрянные люди с нахальными, бесстыжими лицами. Нельзя было поверить, что это были те, которыми мы прежде так гордились. Никто не может представить себе, что я чувствовала от гнева и негодования! Такой стыд и позор! Никогда в жизни я не забуду этого и боюсь, что никогда не смогу простить это их ужасное поведение и беспардонное обращение. Все мы были арестованы, каждый в своей комнате, до 12 часов, после чего, наконец, получили первое кофе, но не получили разрешения покинуть дом. Ужасно!

Следующий портрет обворожительной красавицы  уже только по одной табличке к нему обещает бурную и захватывающую историю.

Графиня Юлия Павловна Самойлова (урождённая Пален; 1803 — 14 марта 1875, Париж) — русская аристократка, многолетняя покровительница и модель живописца Карла Брюллова.

Мать Юлии, Мария Скавронская, обладала огромным состоянием, принадлежавшим роду Скавронских, родственников Екатерины I, и была последней носительницей этой фамилии. Напомню, что Екатериныа I - это урожденная Марта Скавронская.
Мария Скавронская была падчерицей знаменитого государственного деятеля Джулио (Юлия Помпеевича) Литта, с которым её связывали нежные отношения, и в свете поговаривали о спорном отцовстве Юлии (чему итальянский тип её внешности давал почву). Все своё колоссальное состояние и художественные коллекции Литта  разделил между Юлией, де-юре внучкой его жены Екатерины, и двумя побочными детьми. Самойлова носила прозвище «последней из Скавронских», как унаследовавшая колоссальное состояние деда.
Мария Павловна Скавронская была влюблена в молодого красавца графа Павла Палена. Павел был старшим сыном Петра Палена, впоследствии петербургского губернатора, а также лидера заговора против Павла I.

Браку Марии и Павла воспротивились родные, влюблённые решили настоять на своём и обвенчались без согласия её родных. Марии пришлось оставить Петербург и привычную роскошную жизнь. Следуя за мужем и Изюмским гусарским полком, шефом которого был Павел Пален, она вела кочевую жизнь.
В одном из походов, в простой крестьянской избе, в 1803 году Мария Пален родила дочь. Девочку назвали Юлией, возможно в честь Юлия Литта. Вскоре Марии надоело жить по гарнизонам, отношения с мужем испортились и в 1804 году последовал развод.
Мария Пален с маленькой дочерью вернулась в родительский дом. Екатерина Васильевна и её муж Юлий Литта сердечно привязались к внучке. А у её отца и матери была своя жизнь. Павел Пален вскоре женился второй раз, потом, овдовев, в третий. Мария Пален в начале 1807 года вышла замуж за генерала А. П. Ожаровского, а потом уехала в Париж, обучаться музыке и пению.
Будучи фрейлиной двора, 25 января 1825 года  Юлия Павловна вышла замуж за 24-летнего графа Николая Александровича Самойлова, флигель-адъютанта императора, который приходился ей родственником, троюродным дядей. Самойлов был завидный жених: красавец, богач, весёлый и остроумный.

                   Николай Самойлов

Устройством этого брака занималась его мать графиня Екатерина Самойлова, она настаивала на том, чтобы сын женился на богатой графине Юлии Пален. Самойлов же был влюблён в другую — в Александру Римскую-Корсакову, но его мать не дала ему согласия на брак  и он подчинился воле матери. 
Почему Екатерина Самойлова так настаивала на браке с Юлией ? На этот еще один слух. И он, с еще большей вероятностью, является правдой. В возрасте 15 лет Юлия тогда еще Пален — фрейлина при дворе — стала любовницей российского императора Александра I.
С ее беременностями быстро расправлялись лейб-медики, а Юлия Павловна навсегда осталась бесплодной. Яркую красавицу Юленьку государь держал подле себя несколько лет, но потом, как честный человек, решил, что пора жениться. Какому-нибудь приличному парню-офицеру на фаворитке царя. Так как очереди из желающих прикрыть репутацию фрейлины не выстроилось, государь сам выбрал дворянское семейство. Им стали Самойловы. Флигель-адъютант императора, красавец Николай Самойлов был категорически против. Но маман очень быстро объяснила строптивому сыну, что Александр І вовсе не спрашивал «хочешь-не хочешь», а сделал предложение, от которого невозможно отказаться.

Венчание было в Казанском соборе, молодых благословил император Александр I и вдовствующая императрица Мария Фёдоровна, но брак оказался несчастливым. Супруги вскоре охладели друг к другу, их бурные ссоры были предметом бесконечных пересудов. Граф Самойлов имел склонность к кутежам и игре.
В 1827 году супруги по взаимному соглашению разошлись, Самойлов вернул приданое и сохранил с Юлией весьма дружеские отношения. Современники считали виновницей случившегося Юлию Павловну. Говорили , что у нее были связи на стороне.
Скандал был серьёзный, графиня Е. В. Литта одно время даже не принимала у себя внучку. Граф Юлий Литта сделал всё, чтобы смягчить гнев своей жены. Юлия Павловна старалась наладить отношения с мужем, но семейная жизнь не удавалась.

После разрыва с мужем Юлия Павловна уехала в Италию, в Милане она вошла в местное высшее общество. Она старалась окружать себя людьми искусства. Среди её гостей были В.Беллини, Г. Доницетти, Дж. Россини и Д. Пачини. Она оказывала покровительство художникам и музыкантам, активно участвуя в культурной жизни страны. В частности, считается, что именно она оплатила клакёрам провал оперы В. Беллини «Норма» и успех оперы Дж. Пачини «Корсар».
Современники восхищались ею, отдавая дань её красоте. Так, например, описывал графиню Юлию Павловну Николай Гоголь: «Она — не женщина Рафаэля, с тонкими, незаметными, ангельскими чертами, — она женщина страстная, сверкающая, южная, италианская во всей красоте полудня, мощная, крепкая, пылающая всей роскошью страсти, всем могуществом красоты..».

На красоту, стать и неординарное поведение Юлии Павловны отреагировал и Пушкин:

Ей нет соперниц, нет подруг,
Красавиц наших бледный круг
В её сиянье исчезает...

В Риме в знаменитом салоне Зинаиды Волконской Юлия Павловна познакомилась с молодым художником Карлом Брюлловым.

Князь Гагарин до этого предупредил художника: «Бойтесь ее, Карл! Эта женщина не похожа на других. Она меняет не только привязанности, но и дворцы, в которых живет. Не имея своих детей, она объявляет чужих своими. Но я согласен, и согласитесь вы, что от нее можно сойти с ума».

Между ними возникла не просто дружба.
Исследователи творчества Карла Павловича Брюллова отмечают сходство темпераментов художника и графини Самойловой. Они были похожи как брат с сестрой. По иронии судьбы, даже их отчества совпадали.
Летом они вместе путешествовали по Италии и бродили среди руин Помпеи, где и зародился замысел прославившего мастера полотна. Благодаря Юлии Брюллов познакомился с людьми из высшего общества, он много и с увлечением рисовал свою возлюбленную.
В картине «Последний день Помпеи» Брюллов написал её четыре раза: женщина с кувшином на голове в левой части полотна; разбившаяся насмерть женщина в центре; мать, привлекающая к себе дочерей, в левом углу картины; женщина, закрывающая детей, и спасающая вместе с мужем.
Самойлова и Брюллов в тот период были неразлучны. «Наши отношения выходили за все принятые рамки», — писала графиня.

В 1829 году умерла бабушка Юлии Павловны графиня Скавронская. Самойлова стала наследницей родовой усадьбы Скавронских Графской Славянки под Петербургом. Она решила её перестроить на современный лад и обратилась к знаменитому петербургскому архитектору и художнику — Александру Павловичу Брюллову. Летом 1831 года А. П. Брюллов приступил к работам. Позже он же построит ей дворец на Елагином острове.

После окончания строительства Юлия Павловна вернулась в Россию и обосновалась в Славянке.
В Славянке царила весёлая и непринуждённая атмосфера, звучала музыка, стихи, гости говорили и спорили на любые темы, что не нравилось Николаю I. Графиня Юлия Павловна держала себя предельно независимо. Своим экстравагантным образом жизни и поведением она шокировала петербургское общество. Шумные собрания в Славянке стали вызывать раздражение у императора. Графине Самойловой дали это понять, Николай I разрешил ей удалиться, при условии не появляться ни в Москве, ни в Петербурге. Юлия Павловна снова уехала в Италию.
Смерть графа Литта в 1839 году заставила её вернуться в Петербург на какое-то время, чтобы вступить в права наследства. Она стала хозяйкой дворцов и вилл, принадлежавших роду Висконти и Литта. В этот приезд она снова встретилась с Карлом Брюлловым. Он в конце 1835 года, когда Самойлова уже уехала в Милан, по предписанию императора возвратился в Россию и занял должность профессора Академии художеств Санкт-Петербурга, начав преподавательскую деятельность.

В 1838 году Карл неожиданно влюбился и поспешно женился на 18-летней Эмилии Тимм. Полная противоположность Юлии Самойловой. Тихая, юная, нежная, скромная пианистка. Ни дерзости во взгляде, ни порывов и страстей. Как раз таких барышень XIX века любят ставить в пример современным девушкам.
Брак состоялся. Но и месяца не прошло, как молва свидетельствовала: пьяный Брюллов выгнал супругу босую из дому, предварительно избив и даже вырвав серьги из ушей. Высочайшим повелением художника заставили прийти к графу Бенкендорфу для разъяснений. Что именно объяснил Брюллов, доподлинно неизвестно. Но ему разрешили развестись.
Сейчас наиболее популярной версией случившегося считается такая: Брюллов узнал, что его жена вовсе не так невинна, как казалось. Она была совращена собственным отцом, и эти отношения продолжились и после свадьбы.
В это нелёгкое для художника время его поддержала приехавшая из Италии в Петербург графиня Самойлова . Юлия Павловна взяла под свою опеку опального Карла Брюллова, чей развод с женой вызвал неудовольствие общества.
В это же время друзья и родные Юлии Павловны пытались помирить её с экс-супругом, но 23 июля 1842 года, за несколько дней до встречи с женой, Николай Самойлов неожиданно умер.

После смерти мужа графиня Самойлова окончательно покинула Россию и поселилась в Италии. Карл Брюллов последовал за ней. Художник подолгу жил у графини на её вилле в Ломбардии. Графиня также владела имением в Груссе (Франция), палаццо в Милане и дворцом на озере Комо. Фрагменты переписки между влюблёнными сохранились и свидетельствуют о глубоком чувстве.
Искренняя и пылкая Юлия писала художнику: «Мой дружка, Бришка! Люблю тебя более, чем изъяснить умею, обнимаю тебя и до гроба буду душевно тебе привержена». Или так: «Люблю тебя, обожаю, я тебе предана, и рекомендую себя твоей дружбе. Она для меня — самая драгоценная вещь на свете».
К этому же времени относиться ещё один портрет Юлии Самойловой с приёмной дочерью, уходящих с маскарада. Художник изобразил свою подругу, презревшую условности светского «театра». Алый занавес отделяет ее от маскарадных шутов. Живой, настоящей Юлии нет места среди них.

К. Брюллов «Портрет графини Ю. П. Самойловой, удаляющейся с бала у персидского посланника (с приёмной дочерью Амацилией)». 1842г.

У графини Самойловой было две приёмные дочери — младшая Амацилия Пачини (род. в 1828) и старшая Джованина Пачини, дети обедневшего миланского певца и композитора Джованни Пачини, автора оперы «Последний день Помпеи», произведшей впечатление на Брюллова. Упоминают, что графиня Самойлова, не ограничивавшая себя ничем, была одной из любовниц композитора — также как и Полина Боргезе, сестра Наполеона.. Когда Самойлова взяла Амацилию на воспитание — неизвестно, но, судя по картине «Всадница», написанной в 1832 году, уже четырёхлетней она жила у неё.
Вопрос с этими двумя девочками до конца не прояснён, документы свидетельствуют, что у композитора была на самом деле только одна дочь. Существует версия, что настоящее имя второй девочки, Джованнины — Кармине Бертолотти и она является внебрачной дочерью Клементины Перри, сестры второго мужа Самойловой. Именно Джованнина изображена на картина верхом на лошади.

В 1845 году Юлия Павловна приняла решение расстаться с Брюлловым и порывает с ним. В 1846 году она вышла замуж за молодого итальянского тенора Пери, отличавшегося необыкновенной красотой. Выйдя замуж, Юлия Павловна лишилась подданства Российской империи. Она продала Графскую Славянку и иное имущество. Новое семейное счастье было недолгим, синьор Пери умер в том же году в Венеции от чахотки, его тело перевезли в Париж и похоронили на кладбище Пер-Лашез.
Очевидцы, видевшие её в этот период жизни, рассказывали, что вдовий траур очень шёл к ней, подчеркивая её красоту, но использовала она его весьма оригинально. На длиннейший шлейф траурного платья Самойлова сажала детвору, словно на телегу, а сама, как здоровущая лошадь, катала хохочущих от восторга детей по зеркальным паркетам своих дворцов.
Потеря графского титула очень огорчала Юлию Павловну. Живя в имении Груссе под Парижем и располагая большими средствами, она в 1863 году опять вышла замуж — за разорившегося французского графа, дипломата Шарля де Морнэ. Он был немногим старше Юлии Павловны, ей было 60 лет, ему — 66. Но почти сразу после свадьбы супруги разъехались, получив титул мужа, Юлия Павловна ежегодно выплачивала ему огромное содержание, что негативно отразилось на её состоянии. К концу жизни она потеряла практически всё. Приёмные дочери, выданные замуж, через суд взыскивали у графини обещанные деньги и имущество.
Умерла Юлия Павловна 14 марта 1875 года в Париже и по завещанию была похоронена на кладбище Пер-Лашез, вместе со вторым мужем.