Столовая.

Перед поездкой во Францию в жизни Шагала произошло судьбоносное событие.
Осенью 1909 г. в Витебске в доме своей приятельницы Теи Брахман Шагал познакомился с Беллой Розенфельд, дочерью богатого коммерсанта. В 1907 г. Белла вместе с Теей закончила Витебскую женскую Алексеевскую гимназию и ко времени знакомства с
Шагалом училась в Москве на высших женских курсах В. И. Герье, где изучала историю, философию, литературу. Уже с первой встречи между Шагалом и Беллой установились отношения романтической влюбленности.

Отредактировано Loconte (2024-10-28 14:37:01)

В 1941 году руководство Музея современного искусства в Нью-Йорке пригласило художника переселиться в США. Он принял это предложение при условии, что вернётся в Париж после окончания войны. Долгожданное освобождение Франции, увы, не принесло радости семье Шагалов: в 1944 году в Нью-Йоркской больнице от сепсиса умерла Белла. Её попросту нечем было лечить — спасительный пенициллин уходил на нужды фронта.
«В течение долгих лет её любовь наполняла моё искусство, — писал художник. — Весь мир для меня потерял краски».

Убитый горем, он почти на год оставил живопись. К творчеству его вернула Вирджиния Макнилл-Хаггард, работавшая в то время экономкой у его дочери Иды. Шагал стеснялся этих отношений — слишком скоро после смерти Беллы он позволил себе сойтись с другой женщиной.

Роман Шагала и Вирджинии продлился семь лет. За это время у них родился сын Дэвид Макнил, названный так в честь Давида — брата Шагала. В 1947 году они переехали во Францию, где Вирджиния сбежала от него с другим мужчиной, забрав с собой ребёнка. Художника глубоко ранил этот разрыв — пострадало не только его сердце, но и самолюбие.

Однако в 1952 году Шагал снова женился. Его избранница, владелица лондонского салона мод Валентина Бродская прожила с ним всю оставшуюся жизнь. Вава, как называл её художник, обеспечила ему все условия для творчества. Она взяла на себя обязанности по продаже картин и организации выставок, но порой её забота о супруге была чрезмерной. Вава ограждала его от общения с друзьями и даже дочерью — может быть, опасалась, что они будут отвлекать Шагала от работы или просто не хотела делить внимание мужа с другими

Кухня.

С 1960‑х годов Шагал перешёл на монументальные виды искусства: мозаики, витражи, шпалеры. Он оформлял синагоги, католические и лютеранские храмы. Одна из самых значительных его работ позднего периода — роспись плафона Опера Гранье в Париже.

Художник разделил плафон на пять цветных секторов. В секторе, окрашенном в синий, — «Борис Годунов» Мусоргского и «Волшебная флейта» Моцарта. На жёлтом фоне — «Лебединое озеро» Чайковского и «Жизель» Адана. В красном секторе — «Жар-птица» Стравинского и «Дафнис и Хлоя» Равеля. В зелёном — истории любви: «Ромео и Джульетта» Берлиоза и «Тристан и Изольда» Вагнера. На белом — опера Дебюсси «Пеллеас и Мелизанда». В центральном кругу купола, вокруг люстры, изображены «Кармен» Бизе, а также работы Бетховена, Верди, Глюка. Кроме того, на плафоне можно увидеть парижские архитектурные достопримечательности: Триумфальную арку, Эйфелеву башню, дворец Конкорд и Оперу Гарнье.

В 1973 году по приглашению министра культуры СССР Екатерины Фурцевой Шагал приехал в Москву — в Третьяковской галерее проходила выставка его работ, где представили панно для еврейского театра. Посетить родной Витебск он так и не решился — слишком дорожил воспоминаниями детства и юности для того, чтобы увидеть изменившийся, заново отстроенный после войны родной город.

Шагал ушёл из жизни в марте 1985 года. Смерть настигла художника в лифте его дома в Сан-Поль-де-Вансе. Он умер так же, как жил — в полёте.

Своеобразным манифестом любви Марка Шагала к Витебску стало его поэтическое обращение «К моему городу Витебску», опубликованное 15 февраля 1944 г. в Нью-Йорке в газете «Эйникайт».
Это стихотворение в прозе — объяснение в любви Витебску, своеобразное послание через время и пространство:
«Давно уже, мой любимый город, я тебя не видел, не слышал, не разговаривал с твоими облаками и не опирался на твои заборы.
Как грустный странник — я только нес все годы твое дыхание на моих картинах. И так с тобой беседовал и, как во сне, тебя видел.
Мой дорогой, ты не спросил с болью, почему, ради чего я ушел от тебя много лет назад. Юноша, думал ты, что-то ищет, какую-то особую краску, которая рассыпается, как звезды с неба, и оседает светло и прозрачно, как снег на наши крыши. Откуда он это берет, как это приходит к нему? Почему он не может найти все это рядом, тут в городе, в стране, где родился? Может, этот! парень вообще «сумасшедший»? Но «сойти с ума» от искусства?..
Ты думал: «Вижу — я этому мальчугану в сердце запал, но он все «летает», он срывается с места, у него в голове какой-то «ветерок».
Я оставил на твоей земле — моя родина, моя душа -гору, в которой под рассыпанными камнями спят вечным сном мои родители.
Почему же я ушел так давно от тебя, если сердцем я всегда с тобой, с твоим новым миром, который являет светлый пример в истории?
Я не жил с тобой, но не было моей картины, которая не дышал бы твоим духом и отражением.
Иногда бываю я печален, когда слышу, что люди говорят обо мне на языках, которых не знаю и не могу понять, — они говорят о моем отношении к тебе, будто я забыл тебя. Что говорят они?
Мало мне моих художнических терзаний, должен я еще выстоять как человек. Не зря я издавна мечтал, чтобы человек во мне не был виден — только художник.
Еще в моей юности я ушел от тебя — постигать язык искусства... Я не могу сам сказать, выучился ли я чему-либо в Париже, обогатился ли мой язык искусства, привели ли мои детские сны к чему-то хорошему.
Но все же, если специалисты говорили и писали, что я достиг чего-то в искусстве, то я этим принес пользу и тебе.
И все же я все годы не переставал сомневаться: понимаешь ли ты меня, мой город, понимаем ли мы друг друга?
Но сегодня, как всегда, хочу я говорить о тебе.
Что ты только не вытерпел, мой город: страдания, голод, разрушения, как тысячи других братьев-городов моей родины.
Я счастлив и горжусь тобой, твоим героизмом, что ты явил и являешь страшнейшему врагу мира, я горжусь твоими людьми, их творчеством и великим смыслом жизни, которую ты построил.
Ты это даешь не только мне, но и всему миру.
Еще более счастлив был бы я бродить по твоим полям, собирать камни твоих руин, подставлять мои старые плечи, помогая отстраивать твои улицы.
Лучшее, что я могу пожелать себе — чтобы ты сказал, что я был и остался верен тебе.
А иначе бы я не был художником!
Ты не скажешь мне, что я слишком фантазирую и непонятен тебе. Ты же сам в глубине души своей — такой. Это же твои сны, я их только вывел на полотно, как невесту к венцу. Я тебя целовал всеми красками и штрихами — и не говори теперь, что ты не узнаешь себя."

Отредактировано Loconte (2024-10-28 15:12:13)

Шагал и пролетающая над ним Белла на пересечении улиц Покровской и Советской Армии

Здание железнодорожного вокзала Витебска

Арка на ул. Кирова.

Поколению романтиков шестидесятых.

А это мы заглянули в Культурно-исторический комплекс Золотое кольцо города Витебска .
Здесь проходят разные выставки и мастер-классы.
Но почему-то все было закрыто и мы просто погуляли по территории.

Может сама легендарная княгиня Ольга?

А мы на это прощаемся с Витебском!

Рассказ о поездке завершен.
Могу еще про ресторанчики добавить  Нужно?

Отредактировано Loconte (2024-10-28 16:08:09)