Борис Чичибабин

У Бога в каменной шкатулке
Есть город темной штукатурки,
Испорошившейся на треть,
Где я свое оставил сердце —
Не подышать и насмотреться,
А полюбить и умереть.
Войдя в него, поймете сами,
Что эти башенки тесали
Для жизни, а не красоты.
Для жизни — рынка заварушка,
И конной мельницы вертушка,
И веры тонкие кресты.
С блаженно-нежною усмешкой
Я шел за юной белоснежкой,
Былые горести забыв.
Как зябли милые запястья,
Когда наслал на нас ненастье
Свинцово-пепельный залив.
Но доброе средневековье
Дарило путников любовью,
Как чудотворец и поэт.
Его за скудость шельмовали,
А все ж лошадки жерновами
Мололи суету сует…
У Бога в каменной шкатулке
Есть жестяные переулки,
Домов ореховый раскол
В натеках смол и стеарина
И шпиль на ратуше старинной,
Где Томас лапушки развел.
За огневыми витражами
Пылинки жаркие дрожали
И пел о Вечности орган.
О город готики Господней,
В моей безбожной преисподней
Меня твой облик настигал.
Наверно, я сентиментален.
Я так хочу вернуться в Таллинн
И лечь у вышгородских стен.
Там доброе средневековье
Колдует людям на здоровье —
И дух не алчет перемен.

Площадь является местом проведения фестивалей и концертов, таких как Дни Старого города . По периметру площади полно ресторанов. Летом здесь очень людно.

Посмотрим поближе на фасада, выходящий на площадь. Обратите внимание на торчащий зеленый водослив в форме дракона.

Прекрасным образцом высокого уровня кованых изделий ревельских мастеров являются водосливы в виде голов драконов. Они выполнены в 1627 году местным медных дел мастером Дэниэлем Пёппелем.

Картина «Судный день» (копия) в нише над одним из пилоном аркады ратуши

Большой герб Таллина в нише над главным порталом ратуши

Посмотрим теперь на северную строну Ратушной площади.

Когда-то здесь стояло довольно большое здание важни , то есть  весовной городского рынка (1554-55гг.), позже принадлежавшая ратуше - в ней, например, заключили первый в истории Ревеля нецерковный брак. Важня  была разрушена в годы Великой Отечественной войны, вот так оно выглядело (фото из Википедии).

Левый дом (он на площади под номером 8) -это бывший дом Ивана Егорова, выстроенный двумя "очередями" в 1921-23 и 1929-32 годах и,  не смотря на годы постройки,  выдержан в ганзейском стиле , хотя и превышает по высоте окружающие здания.

Сейчас в этом доме сразу несколько ресторанов, меня же заинтересовала история домовладельца Ивана Егоровича Егорова, ее я нашла на этом сайте http://tallinn.cold-time.com/2009/04/01/иван-егоров-таллинский-домовладелец/
Приведу ее целиком. Мне всегда важны судьбы людей , а не только фасады зданий.

Иван Егорович Егоров  -это сын безземельного крестьянина деревни Мошково Великолуцкого уезда Псковской губернии, вынужденный с тринадцати лет уйти со старшим братом на заработки в соседнюю Лифляндию, и который смог сделать головокружительную карьеру. Начав мелочным торговцем вразнос, прослужив три года «мальчиком», а затем и приказчиком в одном из тартуских магазинов, он в 1902 году перебрался в Таллинн, став купцом второй гильдии.
К 1908 году Егоров уже числился владельцем собственного торгового дома, снабжавшего горожан продукцией не только ткацких мануфактур Нарвы, но и столичных портных. Через девять лет его капитал насчитывал миллион сто тысяч золотых рублей, размещенных в Ревельском отделении государственного банка. «В октябре 1917 года госбанк был эвакуирован в Екатеринбург, — вспоминал впоследствии Егоров. — Несмотря на мои неоднократные запросы, вернуть свои сбережения мне так и не удалось».
Сложно сказать, какие средства хранились на других счетах Егорова, но в конце того же 1917 года он приступает к реализации давней мечты: строительству собственного доходного дома с торговыми помещениями. И не где-нибудь, а в самом сердце города — на Ратушной площади. Ограниченный улицами Кинга и Мюнди земельный участок на северной стороне Ратушной площади с незапамятных времен был застроен плотно, но «мелкотравчато». Здесь, в тесноте, да не в обиде, разместились средневековое жилище магистратских служащих, домовладение городского врача и совсем уж крошечный дом компании городских музыкантов. Владельцем всего этого хозяйства, наполовину скрытого двухэтажным зданием городских весов (важни), числился на конец 1917 года барон Ризенкампф.

Иван Егоров приобрел у него недвижимость в январе 1918 года. Причем довольно дешево: за 185 тысяч стремительно обесценивающихся рублей. Покидавший окраину охваченной революцией России потомок дворянского рода не стал торговаться. Стоило отшуметь войнам и революциям, как новый хозяин взялся за дело: в 1921 году он заказал проект будущего домовладения. Задача перед архитектором Артуром Перна стояла не простая: вписать современный доходный дом с торговыми помещениями на первом этаже в ансамбль исторического сердца города. Не будет преувеличением сказать, что справиться ему удалось если не «на отлично», то уж точно — «на очень хорошо».
Хотя «патриотически настроенная» пресса двадцатых годов и заявляла, что вместо дома Егорова на Ратушной площади Таллинн получил «жалкую ратушу на Егоровской площади», время развеяло подобные обвинения. Треугольный щипец, возвышающийся со стороны улицы Кинга, навевает ассоциации с силуэтами средневековых таллиннских домов. Расположенный на уровне третьего этажа эркер звучит отголоском эркеров соседней ратушной аптеки. Некоторым диссонансом выглядит часть здания, расположенная на углу улицы Мюнди: достроенный в 1931 году архитектором Эугеном Хаберманном в духе art deco ступенчатый фронтон не имеет прообразов в таллиннской архитектуре.

Через восемь лет после того как дом Егорова приобрел сохранившийся и по сей день облик, тучи над Эстонией сгустились. Осенью 1939 года от причала Таллиннского порта стали отчаливать корабли с первыми переселенцами на Запад: по призыву фюрера в Германию потянулись остзейские немцы. За море начали поглядывать и наиболее осторожные из числа эстонского населения страны. Иван Егоров возможность эмиграции отвергал категорически.
По воспоминаниям Татьяны Вальдмаа, младшей его дочери, дожившей до начала третьего тысячелетия, он лишь усмехался. Да, в Берлине ему принадлежит половина дома, да, там учится его дочь, но какой, в самом деле, из него немец? «Даже если большевики и захотят забрать у меня дом, жить-то в нем они мне наверняка позволят: наверняка я смогу им пригодиться», — вспоминала она слова отца много лет спустя.
Люди в форме из НКВД постучали в дверь квартиры по адресу: Кинга, 6 в самом начале августа 1940 года. 19 октября того же года был вынесен приговор: домовладелец, мануфактурный торговец, председатель правления Русского национального союза, член Синода и приходского совета Никольской церкви, издатель «контрреволюционной «Нашей газеты», поддерживавший, помимо всего прочего, «белоэмигрантское» русское спортивное общество «Витязь» Иван Егорович Егоров был осужден: восемь лет тюремного заключения.

Иван Егоров скончался 23 марта 1942 года, отбывая заключение в одном из лагерей «Онеглага» на территории Архангельской области. Семья его осталась в оккупированной нацистами Эстонии. В доме, выстроенном сгинувшим отцом семейства, им довелось пережить трагическую ночь 9 марта 1944 года.
Первым от зажигательных бомб запылал отель «Золотой лев» на улице Харью. Огонь перекинулся на крышу Нигулисте и ратушную башню. Рухнувший на брусчатку площади шпиль поджег здание важни. Южный ветер гнал огонь прямо на квартал между улицами Кинга, Мюнди и Пикк. В окнах дома Егорова метались жильцы: поняв, что дожидаться пожарных бессмысленно, они решили отстоять свое жилище самостоятельно. Влетающие в разбитые окна искры и хлопья горящей сажи тушили чем придется — в буквальном смысле из чайников и чашек.
Дочь Егорова, Татьяна, стояла у окна на пятом этаже. Как признавалась она впоследствии, в какой-то момент поняла, что силы покидают. Однако мать приказала ей выпить воды и успокоиться. «Она сказала мне, что если вспыхнет наш дом, огонь перекинется на улицу Пикк и уничтожит весь город, — вспоминала Т. Вальдмаа. — Мать была уверена, что после возвращения Красной армии нам придется покинуть свою квартиру. Но дом должен был быть сохранен в любом случае!»
Предсказанное супругой домовладельца сбылось: семье Егорова в 1944 году пришлось переселиться в Нымме, а в 1949 году, накануне мартовской депортации, бежать из города. Последний помнящий Ивана Егоровича член семьи — младшая дочь Татьяна Вальдмаа — скончалась в 2006 году в доме престарелых неподалеку от Хаапсалу.

А дом, выстроенный в 1923-1924 и 1929-1931 гг. Егоровым на северной стороне Ратушной площади, стоит и по сей день. Жаль только, что о его названии за последние полвека вспомнили всего один раз — в связи с так и нереализовавшимися планами небезызвестного итальянского предпринимателя перестроить дом в пятизвездочный отель.

В советское время в подвале дома Егорова был популярный ресторан"Старый Томас", где довелось побывать когда-то. Сейчас это ресторан Maikrahv.

Правей дома Егорова  розовый четырехэтажный дом, за ним  виден шпиль церкви Св.Духа, а разделяет эти дома переулок Мюнди, в советские времена там находился бар Мюнди, один из первых в СССР, барменом там тогда работал Дима Демьянов, а сейчас Дмитрий Демьянов владелец  пожалуй самого знаменитого таллинского ресторана "Глория". И в Мюнди -баре,  в "Глории" я бывала в студенческие наезды в Таллинн.

   Вит Уйманов
     
Помнишь Таллин? В «Мюнди баре»
Свечи, шкуры кабанов,
В небольшом уютном зале
Теплоту и рук, и слов.

Старый город, тихий вечер,
Ты красива, как всегда,
Не забуду этой встречи –
Вижу ясно, как тогда.

Через годы в баре этом –
Привела судьба опять -
Захотел, что б тем же светом
Обернулось время вспять.

Не заходят дважды в реку,
Широка или узка –
Это истина извеку:
Изменился ты, река.

Всё в подвальчике как было –
Вроде то, но как чужак:
И бесцветно, и уныло –
Мы ж всю жизнь с тобой и так.